В аграрном секторе страны до настоящего времени занята значительная часть населения. Существенную долю составляет продукция сельского хозяйства и в валовом производстве товарной продукции страны [1].
Получить в настоящее время объективные цифры по экономическому состоянию российской деревни - задача почти невозможная. Практически вся экономическая жизнь села происходит сейчас “в тени”, скрываясь от статистики. Цифры, приводимые официально статистикой можно использовать в лучшем случае как отправные ориентиры. Основных причин этому три. Во-первых, деревня сейчас слишком бедна, чтобы платить высокие налоги и поэтому все типы сельхозпредприятий и, тем более, личные хозяйства старательно укрывают от статистики свое истинное состояние. Во-вторых, крестьяне продолжают искренне бояться нового раскулачивания и как могут занижают данные по численности скота и урожае, производимом в личном хозяйстве. В-третьих, скупку продукции не только фермерских хозяйств и личных подворий, но и части крупных предприятий сейчас производят в основном частные перекупщики, которые расплачиваются на месте наличными.
Неоднозначность идущих в деревне процессов подтверждают следующие факты. Так, если учтенный объем производства в сельскохозяйственных предприятиях (колхозы, совхозы, АО) составил в прошлом году лишь 43% от уровня 1990 г., то в хозяйствах населения он возрос - 117% по отношению к тому же 1990 г. И это несмотря на то, что продукция личных хозяйств фиксируется в статистике гораздо хуже, чем продукция сельскохозяйственных предприятий. На фоне катастрофического сокращения поголовья скота в коллективных хозяйствах даже официальная перепись констатирует концентрацию его поголовья на индивидуальных подворьях. Так, общее количество крупного рогатого скота во всех хозяйствах с 1991 по 1995 г. упало с 57.0 до 43.3 млн. голов, а в личных хозяйствах за тот же период возросло с 9.9. до 11.6 млн. голов, причем реальный рост, безусловно, значительно выше. Обращает на себя внимание и тот факт, что по данным официальной статистики показатели затрат кормов на единицу привеса или удоя в коллективных хозяйствах постоянно нарастают, что свидетельствует о том, что корма крестьяне воруют для личного скота. Отметим, что если площади под зерновыми в стране снизились с 61.9 в 1992 г. до 53.4 млн. га в 1996 г., то под многолетними травами - основной кормовой культурой Нечерноземья - возросли за тот же период с 13.0 до 17.8 млн. га, Такой рост не может быть объяснен официальными цифрами по поголовью скота. Подтверждают неполноту переписи и частные наблюдения. Например, в одном из районов Смоленской обл. наблюдается следующая картина. В крупных селах, где располагаются сельские органы власти и управления АО, поголовье скота в личном хозяйстве не растет уже несколько лет, оно рассчитано почти исключительно на личное потребление. В небольших же селах, где начальства нет и контроль ослаблен, уже третий год сохраняется стойкая тенденция роста личного поголовья.
Анализ наших данных о масштабах теневого производства в регионах России, и оценок выполненных специалистами Госкомстата РФ позволил обнаружить устойчиво сохранявшуюся в 1995-96 годах тенденцию повышения доли укрытого от официальной статистики производства в регионах с высокой долей аграрного сектора. Расчеты показывают, что в 1995-96 годах сельские производители укрывали от статистики в среднем в 3 раза большую часть продукции, нежели это имело место в неаграрных сферах деятельности. В среднем по стране в 1996 году неучтенная часть аграрной продукции по нашим оценкам почти сравнялась с показателями официальной отчетности.
Эти оценки показывают, что наиболее развит теневой сектор на Кавказе, в некоторых депрессивных автономиях Сибири и в Нечерноземье. В последнем случае отчетливо просматривается зависимость масштабов теневого производства от близости к наиболее развитым центрам (Москве, С- Петербургу, Нижнему Новгороду, Самаре, Новосибирску) или связывающим их магистралям. Так повышен уровень теневого производства в сельском хозяйстве Тверской и Новгородской областей (трасса Москва-С-Петербург), во Владимирской и Ивановской областях расположенных между Москвой и Нижним Новгородом. Эти данные подтверждают выводы о том, что в Нечерноземье акционерные общества (АО), возникшие на месте колхозов и совхозов в настоящее время держатся на плаву исключительно вокруг крупных городов, куда можно сбывать продукцию без больших транспортных затрат и лишних посредников. В глубинке они просто агонизируют. Местами в Нечерноземье фактически сброшено уже до 25% пашни, в среднем 4 из 5 молочно-товарных ферм заброшено. Естественно, брошенные поля уже на второй год после последней вспашки покрываются подростом березы высотой в 1 м. На вспахиваемых полях механизаторы аккуратно обходят малейшие неровности (запчасти дороги), в результате посреди полей возникают колки. Прекратилось протравление зерна, почти не используются пестициды и минеральные удобрения. Если в 1992 г. в стране в среднем на 1 га пашни сельхозпредприятиями было закуплено 44 кг минеральных удобрений, то в 1996 - лишь 14 кг. Все эти процессы благоприятно сказываются на природе Нечерноземья.
В большинстве сельхозпредприятий Нечерноземья крестьяне многие месяцы, иногда годами, не получают зарплаты. Колхозы, совхозы или акционерные общества лишь изредка подбрасывают своим работникам немного кормов, помогают с дровами и т.п. Но, работая в таком хозяйстве, крестьяне используют его трактора и другую технику на своем подворье. Произведенные в своем хозяйстве картофель, овощи, мясо осенью продается скупщикам, которые расплачиваются “живыми деньгами”. Процесс скупки продукции в дальних деревнях возник совсем недавно и пока организационно не оформился (соответственно статистически почти не наблюдается). Так, во многих областях Нечерноземья (Смоленской, Калужской, Тверской), туда “где кончается асфальт” (т.е. в села на границах районов) еще в 1996 г. автолавки заезжали лишь после сильного нажима жителей на начальство. Но уже летом 1997 г. такие заезды стали регулярными и началась конкуренция между разными завозчиками хлеба. Очевидно, на селе появились деньги.
Видимо, этот процесс затронул и фермеров - средняя площадь передаваемых за плату фермерам земель вне населенных пунктов возросла с 21-32 га в 1993-94 гг. до 52 в 1995 г. Но, скорее всего, здесь основным является процесс приспособления к имеющейся инфраструктуре, ориентированный на крупное хозяйство.
Началось и расслоение нечерноземной деревни. Практически любое село здесь сейчас разделено на два лагеря. Наиболее крепкие семьи чрезвычайно активно работают, при малейшей возможности увеличивают площадь огорода, растят все больше скотины. Характерно, что достаток свой стараются не афишировать и, например, если покупают автомобиль, то почти всегда это значит, что они нашли рынок сбыта и надо возить продукцию. Вторая половина продолжает жить по- совхозному, то есть огород возделывает по минимуму, во дворе - одна корова и десяток кур. В ожидании когда же АО начнет платить деньги занимают у всех, не брезгуют и любым не стоящим особых трудов источником, включая полукриминальные и криминальные, полученное чаще всего пропивается. Между этими двумя группами лежит пока молчаливая, но по-крестьянски тяжелая вражда. Интересно, что и это расслоение лучше выражено в глубинке, чем на центральных усадьбах - страх крестьян перед возможностью раскулачивания велик.
Очевидно, среднерусская деревня стоит на переломном рубеже. Появление перекупщиков с их деньгами, безусловно, толкнет крестьян к новым формам кооперации. Дело в том, что сезонные перекупщики решают вопрос с овощами и мясом, но для надежного сбыта яиц и, особенно, молока, нужна собственная, ежедневно функционирующая система. В этом случае можно ожидать ускорения экономического роста села в средней России, но вряд ли эти процессы пойдут быстро - слишком велико в деревне недоверие к властям.
В Черноземье ситуация иная. Крупнотоварное зерновое производство, опирающееся в России именно на этот регион, относительно благополучно переносит кризис. Так, если к 1996 г. производство мяса составило 42% от уровня 1992 г., молока - 58,9%, то зерна - 83%, а в 1997 г. оно даже возросло (107% от предыдущего года). В последние два года мы, впервые за последние 35 лет, обеспечиваем себя достаточным количеством хлеба. Конечно, определенную роль здесь сыграла повышенная урожайность в условиях оптимальной для Черноземья влажной климатической фазы, но это не может полностью объяснить ситуацию - бывали и другие благоприятные в климатическом отношении периоды, а дефицит хлеба в стране с 1930 г. постоянно нарастал.
Видимо, здесь играет роль несколько факторов. Все наблюдатели в один голос отмечают снижение потерь в зерновом хозяйстве. В период “развитого социализма” терялось по разным причинам до трети урожая на корню. Причины разные - много хлеба воровали (для обмена на водку, корма и т.п.), плохо хранили и т.п. В современной ситуации крестьянину выгодно сохранить хлеб. Наибольший дефицит в деревне - наличные, а “коробейников” - скупщиков, типа тех, что скупают овощи и мясо, на хлебном рынке нет. Качество зерна раньше мало волновало колхозника - подумаешь, председателя сменят - “Так их и так больше года не держат” - как совершенно справедливо заметил Иван Денисович у А.И.Солженицына. А сейчас эти потери напрямую бьют по карману - сорт зерна завышать никто не будет, так как “подвиги тружеников села” никого сейчас не стимулируют, а плохое зерно по хорошей цене не продашь.
С другой стороны, именно в Черноземье в последние десятилетия была сконцентрирована основная инфраструктура транспортировки и хранения хлеба. Причем, вся она рассчитана на обслуживания именно крупных хозяйств. В этих условиях жизненность сельскохозяйственных предприятий - колхозов, совхозов, АО - безусловно, выше, чем в Нечерноземье. Здесь для экстенсивного развития не нужно создавать новые структуры - старые вполне работоспособны, следует просто оптимизировать их работу. Не случайно именно здесь устойчиво ниже доля теневого сектора в аграрной экономике - крупные хозяйства легче контролировать, да и хлеб обычно продается крупными партиями, поэтому деньги идут через банки. Имеются, конечно, и другие причины относительно слабого спада (например, почти вся сельхозтехника, выпускавшаяся в стране, лучше всего подходит именно для Черноземья), но это - основные.
Одновременно здесь резко возросла ценность земли. В целях самообеспечения продовольствием под огороды распахиваются неудоби, придорожные полосы и т.п., а для поддержания скота выкашиваются практически все участки с травой. Естественно, такая ситуация консервирует современное состояние сельского хозяйства в этих районах. Дело в том, что создание фермерских хозяйств здесь явно неперспективно - свободной земли мало и она дорога, ограниченность свободных земельных ресурсов не позволяет развиваться и приусадебному хозяйству. для того же, чтобы начался существенный подъем общественного хозяйства необходимы огромные инвестиции, так как здесь необходимо проводить “зеленую революцию” - то есть полностью менять сорта и технологии, перейти от экстенсивного развития к интенсивному. В настоящее время в стране денег на это нет, а на иностранных инвесторов в русскому селу надеяться не приходится, - у богатых стран главная проблема - куда сбыть свои излишки продовольствия. Тем не менее, вопрос о том, как наполнить продовольственный рынок, не посылая в деревню ни продотряды, ни горожан на уборку, в общем решен.
В животноводстве особенно тяжелая ситуация наблюдается в овцеводческих районах. Практически всюду поголовье овец и коз резко падает. С 1991 по 1995 г. поголовье овец и коз в сельскохозяйственных предприятиях упало в 2.3 раза (крупного рогатого скота - в 1.5 раза, свиней - в 1.9). Даже в крестьянских хозяйствах по официальной статистике за тот же период, если число коров и свиней выросло, то поголовье коз и овец упало с 16.1 до 15.0 млн. голов. Следовательно, можно ожидать снижения эрозии на пастбищах. Причина процесса в общем ясна - массовый выход на российский рынок дешевой турецкой шерсти. Прогноз на будущее для производителей шерсти в целом неблагоприятный. Ситуация может быть изменена только путем проведения протекционистских мероприятий против импортной шерсти. Однако бурная реакция Европейского союза на повышение пошлины на ввозимые ковры говорит о том, что мы встретим ожесточенное сопротивление со стороны наших европейских партнеров. Учитывая общую ситуацию в торговых взаимоотношениях России и Европы, сколь-нибудь быстрого прихода к компромиссу здесь ждать не приходится. В то же время для России этот вопрос больной не только по экономическим причинам. для многих народов, в том числе малых, овцеводство - основа традиционного уклада . Поэтому депрессия в овцеводстве может привести к разрушению их традиционного образа жизни, что всегда ведет к тяжелым социальным последствиям.
Мартынов А.С. Артюхов В.В. Виноградов В.Г. 1998 (C)
| Отделка, с реальной скидкой евроремонт квартир отделка по низкой стоимости. |